Беседа с семейным психологом

Родитель-насильник против ребенка-тирана — кто кого? Из-за чего в городах семьи крепче и какие конкретно имеется права у детей? Стоит ли отдавать ребенка на воспитание в монастырь, возможно ли его пороть и нужно ли растить из него спортсмена — рассуждает православный многодетная мама и семейный психолог Екатерина Бурмистрова.
Детский сад для короля
— Правда ли, что семья на данный момент в кризисе?
— В глубочайшем кризисе. Это делается очевидным, в случае если взглянуть на статистику разводов с 80-х годов. Увеличивается число незаконнорождённых детей, — другими словами, кое-какие браки просто не заключаются.

Но и те семьи, каковые имеется, обычно выясняются дисфункциональными, другими словами семьями, функционирование которых нарушено. Это смогут быть семьи эмоционально неблагополучные, семьи с зависимостями, и т.п.
Имеется исключения. Кому-то повезло встретить собственную несколько и создать радостную семью. На неспециализированном фоне выделяются семьи классических конфессий — христианские, исламские, иудейские — у всех собственные особенности, но они в целом крепче.

В мегаполисах России с семьей мало успешнее, чем в сельской местности — по причине того, что в деревнях алкоголизация выше.
— на данный момент довольно часто возможно услышать, что родители теряют контроль над детьми, появляется тип ребенка-тирана, манипулирующего родителями. Это так?
— Да, и этому не приходится удивляться. Сокровище ребенка в малодетной семье (а если он один — то особенно), зашкаливает. Чем меньше детей в семье, тем выше уровень потворства — либо напротив авторитарной гиперопеки.

В случае если на нем сходится жизнь громадного рода, он для взрослых — Ребенок с громадной буквы, исходя из этого никакие твёрдые (я имею ввиду не рукоприкладство, а авторитет) способы воспитания родители не применяют. Ребенок чувствует себя королем, он король-тиран.
— И что же с ним делать?
— Профилактикой для ребенка-тирана делается социализация. В случае если этого короля водят в детский сад, он хотя бы пара часов в сутки ведет себя прилично, как один изо всех, а не как единственный. Ну и нужно наладить психотерапевтическое просвещение своих родителей, дабы они не воспитывали тиранов — так как многие честно считаюм, что детей нужно баловать.

Но в принципе, одного ребенка в семье воспитать в противном случае запрещено.
— В один момент СМИ и правозащитники большое количество говорят о домашнем насилии. Из вашего опыта: как остро стоит эта неприятность?
— Насилия в семьях вправду все больше. Оно всегда было — почитайте словарь Даля, в том месте огромное количество поговорок, оправдывающих домашнее принуждение: «Бьет — значит, обожает», «Милые бранятся — лишь тешатся» и т.п. А растет оно прежде всего за счет того, что идет на экранах.

Человек без достаточных психотерапевтических механизмов защиты, потребляя нескончаемое мультимедийное принуждение, неизбежно делается агрессивнее. на данный момент это относится своих родителей — волну подросткового насилия мы лишь предвкушаем: уже дорастает поколение 90-х, не видевшее обычного телевидения.
Но тут принципиально важно дифференцировать: кроме того обычный родитель может время от времени вести себя враждебно. считывание и Тут образцов из детства — многие из тех, кто лупит, либо кричит на детей на данный момент, сами прошли через это, у них это записано на уровне неосознаваемых образцов родительского поведения. Но если он это отслеживает, старается с этим в себе бороться — он эмоционально несдержанный родитель — но не родитель-насильник.
Ему также помогло бы психотерапевтическое просвещение. У нас пробовали сделать домашние каналы на ТВ, но их содержание не радует: программ, повышающих родительскую компетентность, психотерапевтических программ для своих родителей — значительно меньше, чем необходимо.

В случае если б таковой взрослый слушал по радио либо телевидению, как он обязан воспитывать ребенка, как не должен, что возможно делать, чего запрещено, какие конкретно последствия — это имело возможность бы уменьшить процент психологического и физического насилия в семьях, где родители более-менее адекватны. Но имеется люди, каковые не рады тому, что родили детей, мучаются этим, либо асоциальным элементом. Им канал не окажет помощь — они не будут его наблюдать.

Это неприятность страны: ужасная алкоголизация населения, и нет организации, которая отслеживала бы всех зависимых — пьяниц, игроманов и т.п. Криминал отслеживается, а это — нет, люди предоставлены сами себе. В этом имеется и хорошие стороны, но жить в таких семьях некомфортно никому из ее участников — и ребенку а также.
Иерархия, но не диктатура
— Вследствие этого государство на данный момент все чаще говорит о правах детей. С позиций православного домашнего психолога — имеется ли у детей какие-то особенные права? Полезно ли самим детям об этом знать?
— Эта тема на данный момент подается так, что ребенок в семье занимает несвойственное ему место. Дабы семья нормально справлялась с проблемой детского тиранства, ребенок обязан занимать не главенствующую, и не равную, а подчиненную позицию. До тех пор пока он не достиг совершеннолетия, он психологически и физически подчинен своим родителям.

В случае если мы говорим о правах ребенка — мы выводим его из этого подчинения, делаем вид, что семья — это народовластие, университет с равными правами. Это для семьи разрушительно. О каких-то правах сказать возможно, они имеется, но они — в юрисдикции его своих родителей, ребенок — подданный собственных своих родителей.
Моя старшая дочь получает образование личной школе — им в том месте говорят о правах детей. И я уже слышу: «Ты не имеешь права повышать на меня голос, заставлять убираться в помещении». Русские дети не готовы на данный момент верно осознать концепцию собственных прав, они это знают по-своему — так, что они есть в праве на все, что они желают, а родители не имеют права ни к чему их принуждать.
Нет, семья должна быть иерархическим университетом, и все права ребенка реализуются родителями, а не страной. Но в чем отличие обычного иерархического устройства от тоталитаризма? Мы предполагаем, что воля монарха — благая. Воля тирана — некрасива.

Адекватные взрослые, каковые думают о благе ребенка — монархи в семье. И лишь в случае если родители не имеют возможности реализовывать его права — тогда должно вступить в игру государство.
— А какие конкретно права детей все же имеется?
— Элементарные: на физическую, моральную, сексуальную неприкосновенность. На неиспользование в семье стрессового способа воспитания как совокупности (взрослый в праве на неточность, и если он прибег к насилию в отношении ребенка разово — это возможно. Но в случае если унижение, травмирующее, ставящее в рабское положение делается совокупностью — это уже нездоровый вариант). Имеется и менее очевидные. К примеру, зафиксированное Женевской конвенцией право ребенка знать правду о собственном происхождении.

Об этом у нас в стране кроме того не вспоминают — к примеру, скрывают от усыновленных, что они усыновленные. Это базисное нарушение прав ребенка, может, не такое уж социально страшное — но приводящее к психотерапевтическим травмам, в то время, когда все узнается.
— Довольно часто возможно услышать опасения, что не так долго осталось ждать будет принимать во внимание так: не приобрел ребенку мопед — значит, доставил ему моральное страдание, значит — нарушил его права
— Само собой разумеется, не всякое страдание вредоносно, и непокупание родителями мопеда неимеетвозможности являться нарушением моральной неприкосновенности. Но в случае если внедрять отечественным детям западное представление об их правах — они будут думать как раз так. Благодаря легко неразвитости правового сознания.
Право на труд
— Отслеживая нарушения прав детей, правозащитники обращают внимание на их привлечение к труду: считается, что это нежелательно. Ясно, вовлечение детей в криминальный бизнес недопустимо. Но в то время, когда они моют автомобили, клеят рекламу и т.п. — в собственный карман, либо в домашний бюджет — с позиций психолога, это вредно либо полезно?
— Ребенку полезно трудиться на благо семьи. Само собой разумеется, это должен быть неизнуряющий труд, не подтачивающий его здоровье и не мешающий ему обучаться. Обязанности, в т.ч. трудовые, у ребенка должны быть, в случае если их нет — он король, тиран.

В сельской местности помощь детей естественна до сих пор — в огороде, дома. Получается, отправить ребенка в огород возможно, а на мойку автомобилей — ни за что запрещено?
В случае если семья отправляет ребенка трудиться из рвения приобщить к труду — это также прекрасно. По причине того, что, в то время, когда ребенок вычисляет себя свободным от любых обязанностей (в т.ч. — помощи родителям), в то время, когда он в семье есть продвинутым потребителем и лишь требует «дай, дай!» — это никуда не годится.
Тем более — в то время, когда у ребенка имеется потребность, которую родители не смогут обеспечить — телефон, поездка какая-то, на которую необходимы деньги — и он сам добровольно идет трудиться — это лишь содействует его созреванию.

Ребенок возможно на побегушках на благо семьи и быть радостен.

Но тут возможно выделить таковой критерий, как добровольность: в случае если родители заставляют собственного ребенка попрошайничать либо мыть автомобили — возможно, это нарушение его прав.

Вот дети пьяниц время от времени бывают вынуждены брать на себя через чур громадную ответственность — до тех пор пока родители в запое, они и в магазин сходят, и за братьями-сестрами присмотрят. Это не хорошо: ребенок не должен нести ответственность за себя сам. Родители должны нести ответственность за него — за его психотерапевтическое и физическое развитие, за его питание, здоровье, образование и т.п. В случае если какая-то ответственность перекладывается на ребенка, это его травмирует.

Ребенок может помогать — но на том посильном участке, что ему дает важный за неспециализированное функционирование домашнего хозяйства родитель.
Бессилие насилия
— А порка — это дисциплинирующее средство либо принуждение?
— Это бессилие. Никакого ребенка не нужно пороть. Ребенок — словесное существо и общаться с ним нужно на уровне слов. Если он слов еще не осознаёт, что-то делает не то — возможно его как-то прихлопнуть небольно. Но шлепать уже говорящего ребенка, тем более старше пяти лет — совсем совершенно верно уже запрещено. А уж в случае если родитель разрешает себе бить ребенка — то один ударит один раз, второй — 10 раз, третий посадит на цепь. И нет ничего, что сработает: чем больше ребенка наказываешь — тем более тяжёлым он делается.

Другими словами, наказывая, нужно всегда идти по пути эскалации наказания, поскольку то, что день назад было достаточным, сейчас уже не произведет впечатления.

Хороший метод действия — система и лишение поощрений логических последствий. Это трудится. Неизменно, в случае если имеется хоть какие-то возможности и силы, нужно отыскать другие методы, запретить играть на компьютере, либо не дать сладкого к чаю должно быть невыгодно себя не хорошо вести.

— Но довольно часто мужики говорят «Меня батя порол — и вырастил обычным человеком, благодарю ему за это!»
— Некоторых мальчиков крайне редко выпороть возможно. К примеру, что-то похитил ребенок, папа его отлупил — и он сделал вывод, что воровать запрещено. А вот папа поймал курящего — прекрасно, в случае если по окончании порки он курить заречется, но какое количество в таковой ситуации стали прятаться, курить , а отца ненавидеть?

Я большое количество знаю мальчишек, которых «перебили» и вырастили не крепких мужиков, а невротиков. Практически в любое время физические наказания, в особенности сильные, увеличивают детско-родительскую расстояние, нарушают доверие, ребенок закрывается, перестает говорить с родителями.
Подросших девочек физически наказывать запрещено ни за что, это чудовищно воздействует на самооценку, так что себе дороже.
Дети согревают семью
— Бывают семьи с практически военным дисциплиной, распорядком, требованиями. До какой степени это оправдано?
— Дети весьма хаотические существа, каждая попытка привести их к порядку — понятна и обычна; вопрос, какой ценой. В случае если в доме леденящий холодок казармы, где дисциплина превыше людских взаимоотношений, настроений и т.п. — в таковой семье всем плохо. Однако внешний специалист тут неимеетвозможности разобраться, лишь сами родители смогут осознать, не пережимают ли они.
— Не редкость, что родители заблаговременно решают — мой сын будет спортсменом, дочь — балериной — это естественно? Так как это предполагает весьма твёрдые жизненные рамки для ребенка.
— Родители есть в праве желать, дабы их дочь выросла балериной, таковой семье весьма сложно что-то советовать, но я знаю достаточно печальные подобные случаи. Имеется такое понятие — процесс домашней проекции. Пара взрослых в семье ожидают от конкретного ребенка выполнения собственных жажд, кроме того, возможно, ценой его подавления и практически физического калечанья. Как этому противодействовать — неясно.

Люди довольно часто не знают, что они делают — это же не физическое принуждение, где синяки и т.п. Последствия этого психотерапевтического травмирования будут видны нескоро, человек может и не понять их, как последствия собственных действий. Запрещено ребенка перегружать собственными проекциями, чем более он несвободен от таких домашних ожиданий, тем больше шансов развития у него патологии характера и пр.

Имеется ли у ребенка право на отказ, имеется ли право своих родителей его переламывать, какую меру сопротивления ребенка вычислять критичной — любая семья дает на это различный ответ. Мы можем назвать состоявшихся деятелей культуры, науки, медицины, выросших под таким давлением. Но радостные ли эти люди? Каков был бы итог, если бы родители не стали давить на них в юные годы? Никто не знает, и лишь перед Всевышним родители дадут ответ за данный выбор.

Я такие семьи стараюсь останавливать, стараюсь продемонстрировать родителям вероятные последствия их стиля воспитания. Я думаю, в случае если ребенок говорит: я не желаю быть балериной — имеет суть к этому прислушаться.
— А нужно ли задавать вопросы у детей разрешения на повторный брак, переезд в другую страну, усыновление нового ребенка и т.п.?
— Должно быть так: основной тот, кто появился раньше. Прекрасно, дабы ребенок был согласен, но голос ребенка — совещательный. Он не должен решать вопросы, но ему нужно растолковывать.

Если он с чем-то не согласен, и имеется возможность — нужно остановиться, растолковать ему собственные резоны, развеять его опасения. Но окончательное слово, само собой разумеется, за взрослым.
— Не редкость, что родители выбирают для ребенка школу-пятидневку, закрытый лицей либо кроме того монастырский приют (дабы вырос «церковным»). Как к этому относиться?
— Я соперник таких ответов. Нет для того чтобы воспитания, для того чтобы климата, что лучше кроме того средненькой семьи. Ребенок, в случае если родители живы и адекватны, обязан забрать у них знания, умения, навыки.

Ему не место в совокупности неспециализированного подчинения, ему место — в совокупности подчинения личного, подчинения двум небезразличным родителям, кроме того и с какими-то перегибами. Он обязан заквасится в этом рассоле, пропитаться родительским духом — и лишь тогда сможет сам стать потом родителем. В случае если мы растим воина, не имеющего семью, либо монаха — это адекватно.

Но семьянином возможно вырасти лишь в семье.
Имеется кадетские корпуса — но они бывают разнообразные. В случае если ребенок приходит ночевать к себе — это один разговор. А если он видит своих родителей два раза в год — совсем второй.
Воспитание в таких заведениях бьет по связи родителей и детей. Имеется очевидная зависимость: вначале приюты для детей — после этого дома старых для своих родителей (либо монастырский приют — монастырская богадельня, в случае если угодно). Не потому кроме того лишь, что любви не будет — а по причине того, что закладывается мысль: имеется места, где за людьми заботятся лучше, чем в семье.
В случае если родитель ощущает, что не осилит с воспитанием так, что, имея физическую возможность, желает сдать ребенка кому-то на воспитание — это сигнал важного кризиса. Такому родителю не нужно потакать в данной его идее — ему нужно помогать. Это дело духовников, психологов, семьи — помощь, дабы человек прошел через кризис, справился с тем, с чем неимеетвозможности никак совладать.

В противном случае это отказ от родительства, провал родительского «зачета».
Для ребенка это также неизменно весьма травматично, каким бы хорошим учреждение не было. У него или чувство, что он взял верх, сломал своих родителей — или, что он недостаточно оптимален, дабы родители им занимались. И значительно чаще такие дети будут иметь к родителям огромные претензии.
В случае если в районе 15-16 лет ребенок сам желает (довольно часто это не редкость из-за какого-либо конфликта в семье) получать образование таком месте — в единичных случаях это возможно хорошо.
— А вдруг в семье нет любви — вероятно ли ее воспитать, научить(ся) ей?
— Любви возможно обучиться, лишь глядя на хороший пример, захотев, дабы у тебя было бы кроме этого, как вот у этих. Так как многие семьи не только не имеют любви в себе, но не знают кроме того, что она должна быть, не видят собственного уродства. Многие и сами выросли в таких семьях.

Тепло домашнего очага, основная сокровище, которую нереально внезапно стяжать — ее нужно годами растить в собственной семье. А мы пожинаем результат 70-ти лет коммунизма, периода свернутых домашних сокровищ, в то время, когда маму выгнали на работу, ребенка послали в детский сад, узаконили аборты Остывание домашнего очага имеет исторические корни. Но семьи верующих, многодетные семьи — имеют самые высокие шансы на домашнее счастье.

Дети согревают семью.
Екатерина БУРМИСТРОВА появилась в первой половине 70-ых годов XX века в Москве. Во второй половине 90-ых годов двадцатого века окончила психотерапевтический факультет московского университета. Сотрудничает с семейными детскими центрами и различными клубами, ведет семинары для своих родителей, личные и домашние консультации.

Замужем, мама девяти детей.

Разговаривал Михаил АГАФОНОВ
Дата публикации: 10.02.2010

Игромир

Беседа с семейным психологом

Рандомные статьи:

Что такое \

Похожие статьи, которые вам понравятся: